Неточные совпадения
Уже совсем стемнело, и
на юге, куда он смотрел, не было туч. Тучи стояли с противной стороны. Оттуда вспыхивала молния, и слышался дальний гром. Левин прислушивался к равномерно падающим с лип в саду каплям и смотрел
на знакомый ему треугольник
звезд и
на проходящий в середине его млечный путь с его разветвлением. При каждой вспышке молнии не только млечный путь, но и яркие
звезды исчезали, но, как только потухала молния, опять, как будто брошенные какой-то меткой рукой, появлялись
на тех же
местах.
Долго еще оставшиеся товарищи махали им издали руками, хотя не было ничего видно. А когда сошли и воротились по своим
местам, когда увидели при высветивших ясно
звездах, что половины телег уже не было
на месте, что многих, многих нет, невесело стало у всякого
на сердце, и все задумались против воли, утупивши в землю гульливые свои головы.
На первом
месте Нил Андреевич Тычков, во фраке, со
звездой, важный старик, с сросшимися бровями, с большим расплывшимся лицом, с подбородком, глубоко уходившим в галстук, с величавой благосклонностью в речи, с чувством достоинства в каждом движении.
Аллеи представлялись темными коридорами, но открытые
места, поблекший цветник, огород, все пространство сада, лежащее перед домом, освещались косвенными лучами выплывшей
на горизонт луны.
Звезды сильно мерцали. Вечер был ясен и свеж.
Возвращение
на фрегат было самое приятное время в прогулке: было совершенно прохладно; ночь тиха; кругом,
на чистом горизонте, резко отделялись черные силуэты пиков и лесов и ярко блистала зарница — вечное украшение небес в здешних
местах. Прямо
на голову текли лучи
звезд, как серебряные нити. Но вода была лучше всего: весла с каждым ударом черпали чистейшее серебро, которое каскадом сыпалось и разбегалось искрами далеко вокруг шлюпки.
Кругом было темно. Вода в реке казалась бездонной пропастью. В ней отражались
звезды. Там, наверху, они были неподвижны, а внизу плыли с водой, дрожали и вдруг вновь появлялись
на прежнем
месте. Мне было особенно приятно, что ни с кем ничего не случилось. С этими радостными мыслями я задремал.
К вечеру эти облака исчезают; последние из них, черноватые и неопределенные, как дым, ложатся розовыми клубами напротив заходящего солнца;
на месте, где оно закатилось так же спокойно, как спокойно взошло
на небо, алое сиянье стоит недолгое время над потемневшей землей, и, тихо мигая, как бережно несомая свечка, затеплится
на нем вечерняя
звезда.
Чертопханов снова обратился к Вензору и положил ему кусок хлеба
на нос. Я посмотрел кругом. В комнате, кроме раздвижного покоробленного стола
на тринадцати ножках неровной длины да четырех продавленных соломенных стульев, не было никакой мебели; давным-давно выбеленные стены, с синими пятнами в виде
звезд, во многих
местах облупились; между окнами висело разбитое и тусклое зеркальце в огромной раме под красное дерево. По углам стояли чубуки да ружья; с потолка спускались толстые и черные нити паутин.
Когда мы подходили к биваку, я увидел, что нависшей со скалы белой массы не было, а
на месте нашей палатки лежала громадная куча снега вперемешку со всяким мусором, свалившимся сверху. Случилось то, чего я опасался: в наше отсутствие произошел обвал. Часа два мы откапывали палатку, ставили ее вновь, потом рубили дрова. Глубокие сумерки спустились
на землю,
на небе зажглись
звезды, а мы все не могли кончить работы. Было уже совсем темно, когда мы вошли в палатку и стали готовить ужин.
Женичка опять ушел
на нос. Ночь все больше и больше воцарялась: небо хоть было и чисто, но темно, и только
звезды блистали
местами.
С тех пор, каждый раз, когда являлась луна
на небе со
звездами, спешил я к возлюбленной моей и все денные заботы
на время забывал с нею. Когда же последовал наш поход из тех
мест, мы дали друг другу клятву в вечной взаимной любви и простились навсегда.
Сквозь тонкие облака
на небе чуть-чуть
местами мерцали
звезды и ядро кометы, а хвоста ее было не видать за туманом.
Родина ты моя, родина! Случалось и мне в позднюю пору проезжать по твоим пустыням! Ровно ступал конь, отдыхая от слепней и дневного жару; теплый ветер разносил запах цветов и свежего сена, и так было мне сладко, и так было мне грустно, и так думалось о прошедшем, и так мечталось о будущем. Хорошо, хорошо ехать вечером по безлюдным
местам, то лесом, то нивами, бросить поводья и задуматься, глядя
на звезды!
Я стал усердно искать книг, находил их и почти каждый вечер читал. Это были хорошие вечера; в мастерской тихо, как ночью, над столами висят стеклянные шары — белые, холодные
звезды, их лучи освещают лохматые и лысые головы, приникшие к столам; я вижу спокойные, задумчивые лица, иногда раздается возглас похвалы автору книги или герою. Люди внимательны и кротки не похоже
на себя; я очень люблю их в эти часы, и они тоже относятся ко мне хорошо; я чувствовал себя
на месте.
Здесь было довольно тихо. Луна стала совсем маленькой, и синяя ночь была довольно темна, хотя
на небе виднелись
звезды, и большая, еще не застроенная площадь около центрального парка смутно белела под серебристыми лучами… Далекие дома перемежались с пустырями и заборами, и только в одном
месте какой-то гордый человек вывел дом этажей в шестнадцать, высившийся черною громадой, весь обставленный еще лесами… Эта вавилонская башня резко рисовалась
на зареве от освещенного города…
Это был чеченец Гамзало. Гамзало подошел к бурке, взял лежавшую
на ней в чехле винтовку и молча пошел
на край поляны, к тому
месту, из которого подъехал Хаджи-Мурат. Элдар, слезши с лошади, взял лошадь Хаджи-Мурата и, высоко подтянув обеим головы, привязал их к деревьям, потом, так же как Гамзало, с винтовкой за плечами стал
на другой край поляны. Костер был потушен, и лес не казался уже таким черным, как прежде, и
на небе хотя и слабо, но светились
звезды.
Но мало того, что все люди, связанные государственным устройством, переносят друг
на друга ответственность за совершаемые ими дела: крестьянин, взятый в солдаты, —
на дворянина или купца, поступившего в офицеры, а офицер —
на дворянина, занимающего
место губернатора, а губернатор —
на сына чиновника или дворянина, занимающею
место министра, а министр —
на члена царского дома, занимающего
место царя, а царь опять
на всех этих чиновников, дворян, купцов и крестьян; мало того, что люди этим путем избавляются от сознания ответственности за совершаемые ими дела, они теряют нравственное сознание своей ответственности еще и оттого, что, складываясь в государственное устройство, они так продолжительно, постоянно и напряженно уверяют себя и других в том, что все они не одинаковые люди, а люди, различающиеся между собою, «как
звезда от
звезды», что начинают искренно верить в это.
— Есть эдакие успокоительные пословицы, вроде припарок
на больное
место кладут их: «все человечки одной печки», «все беси одной веси», — враки это! Люди — разны, так им и быть надлежит. Вот, Евгенья Петровна, разве она
на людей похожа? Как
звезда на семишники. А хозяин — похож
на купца? Как-кой он купец! Ему под окнами
на шарманке играть.
Все это вы поставили губернскому правлению
на вид, и все это должно
на будущее время служить этому высшему в губернии присутственному
месту (вице-губернатор охорашивается, прочие председатели завистливо, но сомнительно улыбаются) путеводной
звездой, к которой имеют устремляться его административные усилия.
Барон был в мундире, вышитом
на всех возможных
местах, где только можно вышить золотом, в красивой станиславской ленте и с станиславской
звездой.
Миновав биваки передовой линии, они подошли к нашей цепи. Впереди ее,
на одном открытом и несколько возвышенном
месте, стоял окруженный офицерами русской генерал небольшого роста, в
звездах и в треугольной шляпе с высоким султаном. Казалось, он смотрел с большим вниманием
на одного молодцеватого французского кавалериста, который, отделись от неприятельской цепи, ехал прямо
на нашу сторону впереди нескольких всадников, составляющих, по-видимому, его свиту.
Года два тому назад
на этом
месте стоял дом огородника Панфила; огородника кто-то убил, дом подожгли, вётлы обгорели, глинистая земля, смешанная с углём и золою, была плотно утоптана игроками в городки; среди остатков кирпичного фундамента стояла печь, торчала труба; в ясные ночи над трубою, невысоко в небе, дрожала зеленоватая
звезда.
Солдаты укладывались спать. В нашей палатке, где, как и в других, помещалось шестеро
на пространстве двух квадратных сажен, мое
место было с краю. Я долго лежал, смотря
на звезды,
на костры далеких войск, слушая смутный и негромкий шум большого лагеря. В соседней палатке кто-то рассказывал сказку, беспрестанно повторяя слова «наконец того», произнося не «тово», а «того».
И при этом вздохнул и покачал головой. Вавила бросил что-то
на огонь, притоптал — и тотчас же стало очень темно; видение исчезло, и по-прежнему было только поле, небо со
звездами, да шумели птицы, мешая друг другу спать. И коростель кричал, казалось,
на том самом
месте, где был костер.
Половина тёмно-синего неба была густо засеяна
звёздами, а другая, над полями, прикрыта сизой тучей. Вздрагивали зарницы, туча
на секунду обливалась красноватым огнём. В трёх
местах села лежали жёлтые полосы света — у попа, в чайной и у лавочника Седова; все эти три светлые пятна выдвигали из тьмы тяжёлое здание церкви, лишённое ясных форм. В реке блестело отражение Венеры и ещё каких-то крупных
звёзд — только по этому и можно было узнать, где спряталась река.
Они как будто поднимались все выше.
Звезды становились все больше и ярче. Потом из-за гребня возвышенности,
на которую они поднялись, показался краешек давно закатившейся луны. Она как будто торопилась уйти, но Макар с попиком ее нагоняли. Наконец она вновь стала подыматься над горизонтом. Они пошли по ровному, сильно приподнятому
месту.
Стану я, рабица Божия, во чистом поле
на ровном
месте, что
на том ли
на престоле
на Господнем… облаками облачусь, небесами покроюсь,
на главу положу венец-солнце красное, подпояшусь светлыми зорями, обтычусь частыми
звездами, что вострыми стрелами…
— В лесах матка вещь самая пользительная, — продолжал дядя Онуфрий. — Без нее как раз заблудишься, коли пойдешь по незнакомым
местам. Дорогая по нашим промыслам эта штука… Зайдешь ину пору далеко, лес-от густой, частый да рослый — в небо дыра. Ни солнышка, ни
звезд не видать, опознаться
на месте нечем. А с маткой не пропадешь; отколь хошь
на волю выведет.
— Богом прославленных
мест на земле — что
звезд на́ небе, — сказал замолчавшему Иосифу Василий Борисыч. — Все такие
места одному человеку изведать не можно, а тебе бы, старче, незнающему сказать, неведущего научить, а не Москву бранить. Тут московские люди ни в чем не повинны.
Но при этом забывают о том, что наша земля, рассматриваемая из тех мировых пространств, так же представляется одной из небесных
звезд и что жители тех миров с таким же правом могли бы показать
на землю и сказать: «Видите вон ту
звезду —
место вечного блаженства, небесный приют, приготовленный для нас, куда мы когда-нибудь попадем».
Особа эта состояла
на российской государственной службе в ранге тайного советника, занимала очень видное и даже влиятельное
место, пользовалась с разных сторон большим решпектом, была украшена различными регалиями и
звездами, имела какую-то пожизненную казенную аренду, благоприобретенный капитал в банке, подругу в Средней Подьяческой, кресло в опере и балете, авторитетный голос в обществе и репутацию в высшей степени благонамеренного человека в высоких сферах.
А было то в ночь
на светлое Христово воскресенье, когда, под конец заутрени,
Звезда Хорасана, потаенная христианка, первая с иереем христосовалась. Дворец сожгли, останки его истребили, деревья в садах порубили. Запустело
место. А речку, что возле дворца протекала, с тех пор прозвали речкою Царицей. И до сих пор она так зовется.
На Волге с одной стороны устья Царицы город Царицын стоит, с другой — Казачья слободка, а за ней необъятные степи, и
на них кочевые кибитки калмыков.
«Алеша быстро сошел с крылечка вниз. Полная восторгом душа его жаждала свободы,
места, широты. Над ним широко, необозримо опрокинулся небесный купол, полный тихих, сияющих
звезд… Тишина земная как бы сливалась с небесною, тайна земная соприкасалась со звездною… Алеша стоял, смотрел и вдруг, как подкошенный, повергся
на землю.
— Так, увезу, как бородатую Прозерпину, если тебе нравятся герценовские сравнения. Мы уедем с тобой от всех здешних напастей куда бы ты думал? В те благословенные
места, где ты впервые познал всю сладость бытия; ты там увидишься со своею сестрой, с твоею генеральшей, которой я не имею счастья знать, но у которой, по твоим словам, во лбу
звезда, а под косой месяц, и ты забудешь в ее объятиях все неудачи бытия и пристроишь оленьи рога своей дражайшей половине. Готов ты или нет
на такую выходку?
Все уже были в сборе, когда мы, младшие, заняли свои
места. Светлое облачение, крестный ход по всем этажам института, наряды посторонних посетителей, ленты и
звезды увешанных орденами попечителей — все это произвело
на меня неизгладимое впечатление. Когда же священник, подошедший к плотно закрытым царским вратам, возгласил впервые: «Христос Воскресе!» — сердце мое екнуло и затрепетало так сильно, точно желая выпрыгнуть из груди…
— Знаешь, зачем я приехала? джанночка, светик мой! — говорила мне она, увлекая меня
на наше любимое
место — под ветви густолиственной чинары, и быстро продолжала, не дожидаясь моего ответа: — Ведь Бэлла, не простая Бэлла, Бэлла счастливая… под хорошей
звездой родилась… Бэлла замуж идет за узденя… за богатого… всего много будет… и табун будет… и стадо будет… и золото… все!
Когда вас свергнут, когда вы даже сами сгинете
на месте от своей бездарности и бессмысленной жестокости, — и тогда сиянием вас окружит история, и вы яркою, призывною
звездою будете светить над всем миром, и всё вам простят!
В недалеком расстоянии от
места сражения
на батарее сидел, подперев голову рукой, генерал с одною
звездою на груди.
Была чудная тихая ночь. Луна с безоблачнного, усыпанного мириадами
звезд неба лила
на землю кроткий волшебный свет, таинственно отражавшийся в оконечностях медных крестов
на решетке, окружающей старый дуб. Вокруг «проклятого
места» царило ужасное безмолвие. Поднявшийся с протекающей невдалеке реки туман окутывал берег и часть старого парка, примыкающего к нему, создавая между стволами и листвой вековых деревьев какие-то фантастические образы.
Когда русалки полощутся в нем и чешут его своими серебряными гребнями, летишь по нем, как лебедь белокрылый; а залягут с лукавством
на дне и ухватятся за судно, стоишь
на одном
месте, будто прикованный: ни ветерок не вздохнет, ни волна не всплеснет; днем над тобою небо горит и под тобою море горит; ночью господь унижет небо
звездами, как золотыми дробницами, и русалки усыплют воду такими ж
звездами.
«А все оттого, владыко, — пришло мне
на мысль, — что ты и тебе подобные себялюбивы да важны: „деньги многи“ собираете да только под колокольным звоном разъезжаете, а про дальние
места своей паствы мало думаете и о них по слухам судите.
На бессилие свое
на родной земле нарекаете, а сами всё
звезды хватать норовите, да вопрошаете: „Что ми хощете дати, да аз вам предам?“ Брегись-ка, брат, как бы и ты не таков же стал?»
Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел
на эту светлую
звезду, которая, как будто, с невыразимою быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею
место,
на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими
звездами.